что-то неприятное, но «Саша» ее опередил.
– Кстати, Элька сейчас с ним? – спросил он безобидно.
Таня перевела свой взгляд с «Саши» куда-то вверх, что не могло означать что-то хорошее.
– Что вв-ы ломм-аете комм-едию? – вскрикнула Таня, спотыкаясь чуть ли не на каждом слове. – Вы пп-ришли вв-ернуть гитару или еще за чемм-то?
– Хорошо. Раз на то пошло, я скажу. Да, есть у меня одна мысль, и я не буду ее больше скрывать.
Сказав это, «Саша» посмотрел на меня. Я опять почувствовала подвох и сжалась. Андрей мне подмигнул и перевел взгляд на Таню.
– Я балагурю и рисуюсь от отчаяния, как и все безработные артисты. Глупо это, конечно, но так я привык. Так вот, я подумал… Короче, передай, пожалуйста, Феде, что я сейчас ищу работу и готов приехать к нему, если ему будет что предложить. Мы ведь в юности выступали вместе…
У «Саши» был теперь жалкий вид. Я посмотрела на Таню. Она сидела с непроницаемым лицом.
– Танюш, я понимаю, тебе не хочется впутываться в мои дела. Так давай я поговорю с Федором сам. Когда я спросил тебя его координаты по телефону, ты мне отказала, и это понятно: ты не знала, с кем имеешь дело. Но теперь-то знаешь…
– У нас с Фф-едором односторонняя свв-язь, – сухо сказала Таня, не дослушав Андрея. – Я жду его звв-онка на днях, и когда он позвв-онит, сообщу ему о вв-ас. Ну а дальше как уж он скажет. Вв-аш номм-ер у мм-еня есть. Я перезвв-оню вв-ам, когда поговв-орю с Фф-едором.
Лицо Саши померкло. Он опустил глаза, и только. В его тихом страдании было больше актерского мастерства, чем во всех предыдущих эпизодах, вместе взятых. Оно тронуло и меня. Я даже усомнилась, играл ли в тот момент Андрей. И Таня не устояла перед его разочарованием.
– Обб-ещаю, – добавила она не без сочувствия.
– Что ж, и на том спасибо, – смирился «Саша». Он поднялся со стула и дал мне знак следовать его примеру.
Гитара стояла в коридоре, прислоненная к стене. Андрей взял ее и сказал Тане:
– Инструмент я пока оставлю у себя.
Тане было все равно. Мы попрощались с ней и ушли.
* * *
– Вот те и заика, – сказала я, когда мы вышли из дома и направились обратно к метро «Белорусская».
Андрей недоуменно посмотрел на меня.
– Я звала ее про себя заикой и представляла ее себе воробышком, – пояснила я.
– Она заикается на губных согласных: б, в, п, м. Это, должно быть, из-за повреждения круговой мышцы рта, – заметил Грохов, явно думая о чем-то своем. Вид у него был мрачный. – Тут какой-то душок, – добавил он.
– И что это за «душок»?
– А вот что за «душок», я не знаю. Я чувствую это интуитивно.
– У вас такая хорошая интуиция?
– Ну а как же? Куда без нее актеру? – И его глаза опять засмеялись. – Ладно, не берите в голову. Вот получим телефон Федора, позвоним ему, и все станет ясно.
– Вы и правда думаете, что мы его получим?
– Я это не исключаю.
– Как вы можете верить, что он всерьез отнесется к какому-то Саше, решившему вернуть ему его старую гитару, которую он никому не отдавал?!
– Я думаю, что рассказ Тани о Саше поразит Федора. Он решит сначала, что забыл этого Сашу, но поскольку у него не будет времени копаться в памяти, он просто разрешит Тане дать мне свой телефон.
– Но ведь он никому свою гитару не одалживал. Зачем ему связываться с каким-то подозрительным Сашей?
– Почему сразу «подозрительным»? История с гитарой его заинтригует. Ему захочется узнать, в чем тут дело, какой это Саша, какая гитара. Саша – его коллега. И как знать, может, ему в данный момент как раз нужно заменить гитариста в его группе.
– Звучит задорно, – заметила я.
– Ах, как хорошо ты это сказала, Катюша! – воскликнул Андрей. Он обнял меня на ходу, прижал к себе и чмокнул в щеку. Я оттолкнула его от себя, хотя… Короче говоря, возмущения я тогда не почувствовала. Возмущение я изобразила.
– Ну-ну, не стреляйте в меня наповал, это была всего лишь неуклюжая попытка с моей стороны перейти с вами на «ты». Очень этого захотелось после пережитого вместе. К тому же это уже давно пора сделать. Зачем нам так долго произносить глаголы с лишним слогом в окончании? Это неэкономно. Согласна?
И мы перешли на «ты». Глаголы второго лица в единственном числе и в самом деле на один слог короче, чем во множественном, кто бы спорил.
– Если мы Федин номер не получим, бог с этим, – сказала я. – Вряд ли Федя может что-то знать о местонахождении Элеоноры.
– На «вряд ли» далеко не уедешь, – возразил Андрей.
В этот момент мы уже подходили к метро. Грохов направлялся обратно в «Ангро», а я – к себе домой, и это значило, что нам были нужны разные линии.
– Сегодня вечером у нас поет Шурик Бараветов. Знаешь такого? – спросил Андрей.
Я, конечно же, не забыла актера, в которого были влюблены все старшеклассницы двадцать лет назад.
– Приходи послушать. Начало – в одиннадцать вечера.
– А конец – в час ночи?
– Все верно, не раньше часа, – подтвердил Андрей и пошел к переходу на свою линию.
* * *
В поезде метро я вдруг вспомнила о Вадиме, и ко мне пришло озарение – так я это восприняла в тот момент. Отдельные подробности Элиного поведения в последнее время вдруг соединились друг с другом, и я увидела ход событий в их причинно-следственной взаимосвязи. Исходным пунктом было знакомство Эли с Вадимом, который на данный момент остался единственным кандидатом для роли ее нового друга. Получалось следующее.
Эля познакомилась с Вадимом, далекой от шоу-бизнеса личностью с капиталом. Он ей пообещал вложить деньги в ее карьеру. Снять клип, к примеру. Эля об этом мечтала. Может быть, он как раз и заставил ее ходить на уроки пения, чтобы освоить новые вокальные приемы. Конечно, сейчас можно выступать и под фонограмму, но они этого не хотели. Были планы, которые требовали больше вокального мастерства, чем то, что было у моей сестрицы. Ольга Марковна сказала, что Вадим звонил Эле домой раза два. Наверное, это было тогда, когда Эля отключала свой мобильник. Ну а потом этот Вадим настоял, чтобы мобильник был у нее включен постоянно, и потому его звонки по домашнему номеру прекратились. Он также по каким-то причинам потребовал от нее не выступать допоздна в «Ангро». С Вадимом Эля и уехала в Сочи. Может быть, это был на самом деле не Сочи, неважно. Где бы она с ним ни оказалась, она перестала общаться со всеми, кого знала, по одной простой причине: она просто порвала со старой жизнью, чтобы начать новую. Поэтому отказалась от контактов с близкими. Даже с матерью.
Вадим представлялся мне заботливым увальнем-недотепой. За уроками пения и требованиями меньше выступать в ресторанах мне тоже виделось что-то совершенно безобидное,
